Божественный дух музыки.

[djay]

Попробуем

[djay]

[Вэл]

всех западнее киева с наступающим!
ну а нас с наступившим.

:-)

[Вэл]

:-)

все они достойны.
люблю англо-американскую поп-музыку. очень качественно с музыкальной точки зрения.

Спойлер

[Вэл]

случайно заметил где-то в новостных лентах.

Сашу Белину я помню как очень дерзкую и весёлую укранскую джазовую певицу.
несколькими днями ранее она спела кавер на "древний" хит Аллы Пугачёвой:

"Ты на свете есть."

кавер на украинском языке с такими пожеланиями:

«С уважением к Алле Пугачевой и её мужу Максиму Галкину за поддержку Украины! «Ти на світі є!». Арранж Олега Харитонова, перевод Oleg Zdrok, вокал — Саша Белина»

ниже оригинал и кавер.

:-)

Спойлер

[Вэл]

как бы в качестве валентинки.

:-)

[Вэл]

вышел в прокат полнометражный анимационный фильм "Мавка".
по драме-феерии Леси Украинки "Лісова пісня".

но мы тут про музыку.

:-)

Спойлер

----------------

прим. Вэл:

"Путей много. Путь один. Вершина пути - Любовь!"

:-)

[djay]

вышел в прокат полнометражный анимационный фильм "Мавка".
по драме-феерии Леси Украинки "Лісова пісня".

но мы тут про музыку.

прим. Вэл:

"Путей много. Путь один. Вершина пути - Любовь!"

:-)

Не знаю, мультик, видимо, красивый, но где там "Лісова пісня" Леси Украинки? В двух композициях что-то больше похожее на старый клип Наташи Королевой "маленькая страна". Исполнители какие-то попсовые, красуются на камеру, ручками разводят, глазки таращат. И хоть бы одна украинская тема музыкальная прозвучала. Пичалька.

Есть же балет "Лісова пісня", с прекрасной музыкой. Могли бы задействовать.

[Вэл]

"Слава Господу!"

теософия не возражает.

:-)



--------------

Спойлер

всегда восхищался идеальным хоровым пением а капелла

Спойлер

VIII . Воскресение Христово
Фалес Аргивянин – Эмпедоклу,
сыну Милеса Афинянина, —
о могуществе бесконечном
Любви Распятой – радоваться!


Клонился к вечеру третий день после Жертвы Неизреченной; но ещё' заря вечерняя не наводила на небосклоне разноцветных бликов своих, а я, Фалес Аргивянин, в саду Гефсиманском, подле камня, казалось, ещё не высохшего от слез Божественных, – молился Ра Единому [118 - …молился Ра Единому… – Во многих мифологиях, религиях и оккультных школах Солнце олицетворяет высшее Божество нашего мира. В эзотерическом христианстве одна из сторон природы Христа рассматривается как воплощение солнечного Логоса.], и в первый раз на планете Земля Великий Посвящённый присоединил к Имени Матери своей Имя Бога распятого.
И только Имя это слетело с уст моих, выговоривших слова молитвы тайной на языке священном прародителей наших, – как с высот Космоса ответом далёким отозвались мне, Фалесу Аргивянину, хоры светлых Эволюции [119 - …хоры Светлых Эволюции… – По-видимому, речь идет об эволюционных линиях нечеловеческих существ Космоса.], и крылья их с радостным удивлением зашелестели вокруг меня:
— Блажен ты, муж, человек Мудрый, первым бросивший новое Имя Бога в бездну Космоса, – зашептали их бесплотные уста.
– Слава Фалесу Аргивянину, слава! – загремели духи стихии воздушной. – Слава ему, новое Имя Единого призвавшему!
И услышал я, Фалес Аргивянин, тихий радостный вздох Матери-Земли.
– Прими благословение моё, сын мой, великое и мудрое чадо моё, – прошептала Земля, – ибо новое Имя Бога Единого произнесено тобою как человеком, перстью моей, сердцем моим! Мать-Земля благодарит тебя, мудрый сын мой, Аргивянин!
И вновь произнёс я славословие Богу Вседержителю, Христу Распятому, и вот вся природа: и дол, и высь Земли, и свод небесный – тихим шёпотом повторили слова мои. И преисполнилась грудь моя силою великой, будто собралась в ней вся мощь Космоса Божественного.
– Воистину смел и мудр ты, Аргивянин, – раздались за плечами моими слова Арраима Четырежды Величайшего, – что осмелился ты ранее Таинства Неизреченного произнести Имя новое Господа Единого!
– О, нет, не ранее, Четырежды Величайший, – ответил я, – ибо вот – таинство это уже совершилось в сердце моём, и вера моя есть жертвенник великий, на коем удержится вся Вселенная!
Пристально посмотрел на меня Арраим.
– Воистину, – ответил он, – благословенна за тебя Эллада, Мудрый, и из четырёх эволюции человеческих, которые наблюдал я, Арраим, на пути странствий моих по Нивам Всевышнего, не было никого мудрее и смелее тебя! Но, – продолжал он, положив руку на плечо моё, – не пора ли нам, Аргивянин, пойти туда, где покоится Тело Божественное?
Я, Фалес Аргивянин, ожидал этого приглашения и, молча кивнув головою, неторопливо пошёл за Арраимом. А он вышел из сада, прошёл в город и там, зайдя в один из маленьких домиков, возвратился оттуда, держа за руку молодого ученика Распятого – кроткого Иоанна.
Увидя меня, он пал на плечо моё и долго рыдал, мучительно и тяжело.
– Неужели ты не веришь, Иоанн? – серьёзно спросил я, Фалес Аргивянин, и Дыхание моё и сила моя пали на голову юноши.
– О, нет, мудрый чужеземец, – ответил мне Иоанн, – несокрушима вера моя, но я – человек обыкновенный, и сердцу ли человеческому вынести скорбь дней минувших?
– Не совсем обыкновенный ты человек, Иоанн, – сказал я, и, отклонив плечи слегка назад, пристальным взором впился в его очи. – Вспомни, Иоанн, приказываю тебе, – вспомни море Аемурийское и Страну Дракона! Вспомни, Иоанн, встречу нашу у трона Царицы Балкис! Вспомни имя твоё, сын Атлантиды!
И широко-широко раскрылись очи юноши, и вспыхнули они внезапно Огнём Великого Познания.
– Я – Лао-цзы, сын Страны Дракона! – прошептал он. – И я… я знал, что Он – Бог мой и Спаситель мой – призовёт меня к Себе!
А сзади кто-то уже подходил к нам, кроткий, ласковый и тихий. То была Она, Мать всего Сущего, Вечноюная Дева-Мать, Изида Предвечная, Царица Небесная, Дева Мария Преблагословенная. Все трое: я, Фалес Аргивянин, Арраим Четырежды Величайший и Иоанн – упали во прах пред Нею.
– Встаньте, мудрые слуги мои, – ты, Арраим, и ты, Аргивянин, – прозвенел над нами голос её. – Встань и ты, сын мой Иоанн, встань, чтобы вести Мать свою туда, где свершится последняя Воля Всевышнего. Идёмте, Мудрые, ибо вот – Мудрость ваша давно перестала быть мудростью человеческой [120 - «Мудрость ваша давно перестала быть мудростью человеческой…» – Прошедший высшее Посвящение ступает за грань людской эволюции и становится на принципиально более высокий путь в качестве Адепта, Архата, Махатмы (в частности, он не подвержен более необходимости периодических воплощений, помимо собственной воли).], и глазам её будет раскрыто то, что не могут ещё видеть очи сынов Земли…
— А ты, Аргивянин, – обратилась она ко мне, – ты, вплетший нить свою в нити Божественные, ибо кто как не ты передал мне, Матери твоей Египетской, удар, победивший плоть очей моих, и кто как не ты пробудил память сына моего Иоанна и раскрыл перед ним бездны Космические, – ты, Аргивянин, говорю я, будь вторым сыном моим; а ты, всегда верный мне слуга и Царь детей моих чёрных, Арраим Премудрый, будешь мне третьим сыном. Итак, встаньте, Любовь, Мудрость и Сила – дети мои, сыновья мои, и грядёмте встречать Победителя, Сына Моего по плоти и Отца Моего по Духу!
И вот, Аврора вечерняя уже залила небосклон кровью девственных ланит своих, когда мы четверо вступили в огромный сад Иосифа Аримафейского и скрылись под сенью кедров, окружавших скалу, на противоположном склоне которой находился грот, охраняемый десятком римских воинов.
– Удержите глаза свои, Мудрые, – властно сказала нам Она – Матерь Бога Распятого, – ибо не годится вам видеть тайну недр гроба Сына Моего. Но ты, Арраим, напряги свою волю и вызови сюда трёх Марий – три сердца любящих, и да найдут они здесь награду любви и верности своей!
И вот – властно прозвучали стальные магические слова, сила изошла от потемневших очей Четырежды Величайшего и рассыпалась как сноп молний. Не прошло и получаса, как вдали показались спешившие по пыльной дороге три женские фигуры. Первой была Мария из Магдалы, второй – та странная еврейская девушка, из-под покрывала которой на меня блеснули Божественные очи Афины Паллады; и третьей – мать сыновей Зеведеевых [121 - Мать сыновей Зеведеевых – Саломия, жена Зеведея, мать апостола Иакова-старшего и евангелиста Иоанна, одна из последовательниц Иисуса Христа, присутствовала при его распятии и погребении. Считается сестрой Марии-Богородицы.], кроткая женщина, мать, любящая, покорная и тихая, великая и в любви своей, и в покорности своей, – аспект материнский, не пожалевший сыновней плоти на служение Жертве Божественной. Магдалина подбежала к Матери Господа моего и пала на колени.
— О Мать! – выговорила она, заливаясь слезами, – не знаем, что случилось с нами; но мы слышали голос твой и сами не понимаем, как прибежали сюда…
– Так нужно, – тихо сказала Мария-Дева. – Будешь со мною здесь на молитве до часа полуночного…
И ласково кивнув мне и Арраиму, Она ушла с женщинами и Иоанном в чащу деревьев на молитву.
– Идём Аргивянин, занесём на свиток памяти нашей грядущее Таинство, – сказал мне Арраим. – Ибо вот – время уже близко…
– О! Господин мой! – вдруг вздохнул глубоко Арраим и простёрся ниц.
И я, Фалес Аргивянин, на фоне заалевшего неба узрел дивную, незабываемую картину: два ока гигантских, каждое с крылами, занимавшими четверть небосклона; крылатые, дивные очи с непередаваемой силой тревожного, страстного ожидания неподвижно глядели на скалу, заключавшую в себе гроб Распятого; а над очами подымался лоб, увенчанный золотыми волосами, и были волосы те звёздными нитями всего Космоса, всей Вселенной, ниспадая в бездны Мироздания; уста были как систрум семиструнный, звучащий вечною хвалою Единому Творцу. И видел я, Шалее Аргивянин, что нет преград для гигантских очей и что смотрят они в самую глубь скалы, наблюдая там нечто дивно-страшное, ради чего стоило ожидать мириады вечностей, ушедших на закат; и было в Таинстве, заключённом в недра скалы, что-то, свершения чего всем существом страстно хотелось дивному владельцу гигантских крылатых очей, одетому в миры Вселенной.
И понял я, Фалес Аргивянин, что странная судьба моя послала мне неизреченную минуту лицезрения самого Демиурга, Люцифера Сладчайшего, Денницы Пресветлого, Сына Первородного Ипостаси Триады Первичной.
– О, Свет Первозданный, День Проснувшийся, Первородное Дитя Творения, Отец Стихии Огненной, прими поклонение моё! – возгласил я, Фалес Аргивянин, от полноты сердца моего, не в силах будучи отвести глаза мои от очей дивных, в глубине коих видел я родину душ человеческих, в том числе и колыбель свою, Фалеса Аргивянина.
И вот – за могучей главою Денницы вспыхнул как бы свет великий, и зароились в том свете неисчислимые когорты сверхчеловеческих Эволюции, и ушёл свет тот, дорога эта блистающая в такие глубины Беспредельности [122 - Беспредельность – фундаментальная категория оккультной философии, вмещающая идею бесконечности: а) сложноорганизованного (непрерывно и дискретно, параллельно и вложенно) пространства-времени, б) форм существования материи и жизни, в) эволюции всего сущего, эманирующего из совершенной полноты Абсолюта.], которые ни разу ещё не овевал мыслью о них разум даже Великого Посвящённого. Не было конца ленте этой – радуге Творения, блещущей всеми цветами мира Солнечного, и знал я, Фалес Аргивянин, что конец радуге этой – только там, у Престола Неизреченного…
И увидел я, Фалес Аргивянин, около лежавшего во прахе Арраима Четырежды Величайшего двух существ дивных, небесной красоты; и были у них крылья за плечами, чёрные с голубыми полосами; они склонились над Арраимом и что-то ласково шептали ему. И дано было мне, Фалесу Аргивянину, понять, что существа эти – сыны подлинной расы Арраима [123 - Сыны подлинной расы Арраима. – По-видимому, речь идет о человечестве Венеры, пребывающем в следующем по отношению к земному (т.е. пятом, по теософскому исчислению) цикле развития.]; и поднялся он, и первый взгляд его, брошенный на меня, был исполнен изумления.
— Как! – воскликнул он. – Ты, человек, видел Люцифера Светоносного и всё ещё таишь Луч Жизни в теле своём?
И выпрямился я, человек Фалес Аргивянин, сын Персти Матери-Земли, и гордо ответил Арраиму:
– Что может мне, человеку Фалесу Аргивянину, сыну Земли, сделать Светоносный Денница, если я сидел в полном сознании своем одесную самого Бога в саду Магдалы?!
И низко склонился предо мною Четырежды Величайший.
– Воистину, – прошептал он, – Земля в лице твоём, мудрый Аргивянин, победила Космос силою Бога Единого… Не я теперь поведу тебя, Аргивянин, – продолжал он, – а тебя прошу вести меня дальше, где должны мы узреть Проснувшегося…
И я, Фалес Аргивянин, смело пошёл вперёд. А кругом – хотя уже настала ночь – не спало ничто, а всё как бы притаилось, ожидая свершения Таинства великой победы Духа над Плотью в недрах её.
Перед пещерой запечатанной спали римские воины, не видя, как свет золотистый тонкими лучами изливался уже сквозь расщелины приваленного камня.
Тишина вокруг была несказанная. И горели на небосклоне попрежнему крылатые очи, и по-прежнему дорогой радужной уходили ввысь сонмы Эволюций высших, и духи стихий, собравшись вокруг, пели неслышными голосами гимны гармоний бесконечных.
И раздался в тиши один только звук – высокий, чистый и нежный, раздался и замолк. Возник снова – ещё чище, ещё нежнее… И вдруг волною полились, братья и сестры [124 - …братья и сестры… – обращение к слушателям, записывающим послание.], звуки, но не торжествующие, как думаешь ты, Эмпедокл, а нежно и тихо славословящие. То был не гимн победно торжествующий, а любовное возвращение Бога Распятого к распявшей Его плоти человеческой; не торжество звучало, а Всепрощение, ибо вот – какая же победа может быть у Господа Всемогущего и Всесильного?
И тихо-тихо повернувшись, упал камень приваленный, яркий свет хлынул волною из пещеры, и на пороге её показалась дивная фигура Христа Иисуса.
Светел и благостен был Лик Его Божественный, Любовью бесконечной светились Его кроткие очи, и первый взгляд Его был туда, где на небосклоне горели крылатые очи Денницы, вспыхнувшие тотчас восторгом Божественным. И раскрылись уста Люцифера Светоносного, и невыразимой торжественности гимн излился из них, неся в бездны Хаоса строительство миров новых на новых началах победы над смертью…
Подняв десницу, протянул Христос её по направлению к Люциферу, и вот над челом Светоносного вспыхнул символ союза Первозданного со светом Любви Божественной – крест, увитый кроваво-красными цветами Жертвы Божественной [125 - Символ союза Первозданного со светом Любви Божественной – крест, увитый кроваво-красными цветами Жертвы Божественной. – Крест и роза (златорозовый крест) – символ одного из наиболее знаменитых и таинственных оккультных орденов Европы – розенкрейцеров. Единение духа и материи через божественную жертву любви.].
И гимн Денницы был подхвачен сонмами Эволюции сверхчеловеческих и стихийных, и вот – пела вся Вселенная, весь Космос, и даже низкие звуки, проснувшись, откликнулись из бездны Хаоса.
И снова поднялась благословляющая десница Господа Проснувшегося. И тихо сказал Он:
– Довольно, дети! Идите в обители свои. Оставьте пока меня одного с бедными детьми Земли, ныне вновь обретённой для Царства моего.
И замолчали хоры, и рассыпались гимны, и потухли крылатые очи, и побледнели когорты Эволюции сверхчеловеческих и стихийных. И вот пред лицом Земли и человечества стоял снова кроткий плотник Иисус, силою Богочеловечества своего Смерть победивший.
И Земля откликнулась: первый звук – был звук ужаса, изданный группою проснувшихся и ослепленных светом воинов римских; и видел я, как одинокая фигура женщины метнулась сначала ко гробу отверстому, а потом быстро побежала вслед медленно двигавшемуся по дороге Христу; я узнал её: то была Мария из Магдалы.
– Господин… – начала было она, но потом, взглянув пристальнее, с воплем радостного испуга кинулась к ногам Проснувшегося.
– Не прикасайся ко мне, Мария, – тихо сказал ей Господь, – ибо вот – полон ещё я Славы Небесной, и она сожжёт тебя… Встань и поди, предвари учеников моих, да ожидают они меня в Галилее, под нашими кедрами… Встань, Любовь Человеческая, ныне обращённая в Любовь Божественную, встань, Мария кроткая, Мать всех грядущих Марий, во плоти явленных!
И благословив рыдавшую Марию, медленно двинулся Господь дальше, где ожидала Мать Его с двумя другими женщинами. Но по пути Его были ещё мы: Арраим Четырежды Величайший и дитя Земли – я, Фалес Аргивянин.
Кротко и ласково глядел на нас плотник проснувшийся и Бог Неусыпный.
– Аргивянин! – раздался Его нежный голос. – Разрешаю узы твои с человечеством и благословляю на Служение новое. Но раньше заверши на Земле великую задачу твою. Я доверяю тебе, сыну Земли, частицу Силы Моей, – и Он дотронулся рукой до чела моего, – снеси её в дальние пещеры Эфиопии и даруй жизнь новую Первозданной Царице Персти Земной, во прахе ползающей, и сведи туда же любимую дочь мою, да пребудет она там у дочери Арраима, раба моего, доколе не скажу ей восстать на служение мне…
И увидел я, Фалес Аргивянин, как Мать Господа моего подвела к Нему ту скромную иудейскую девушку, из-под покрывала которой когда-то глянули на меня очи Афины Паллады.
– Вот она, дочь моя, – сказал мне Господь мой, – явленная векам грядущим под именем Софии Премудрости Божией, вручаю тебе её, Аргивянин, а она уже принесёт Балкис страдающей всё то, что предсказал некогда ты ей, мудрый эллин, движимый Духом моим. Прими же благословение моё, Аргивянин, и не мешкай. Оставь меня пока здесь с Матерью моей, третьей Марией и слугою моим Арраимом. Гряди, эллин, в дивный и дальний путь благословенной жизни своей!
И я, Фалес Аргивянин, простёршись у ног Господа моего, взял за руку молчавшую девушку и, не оборачиваясь, ибо я был на Стезе Божьей, пошел из сада Иосифа Аримафейского.
Только вышли мы из сада, как увидели приближавшегося к нам человека с длинной белой бородой, ведшего в поводу двух вполне готовых в путь белых верблюдов. В момент встречи нашей он низко склонился предо мной и сказал:
– Дозволит ли благородный и мудрый Фалес Аргивянин старому знакомому вновь служить тебе верблюдами для пути дальнего со священной спутницей твоей?
– Ноги твои также на Стезе Господней, равви Израэль из Ура Халдейского, – сказал я. – От имени спутницы моей благодарю тебя, Мудрый.
Я не стал более разговаривать с равви Израэлем, ибо вот – что было в материи, что могло бы скрыться от взора старого халдея?
Дни и ночи молчала закутанная в покрывало спутница моя, пока вдали не засияли знакомые очертания гор эфиопских.
В глубине горного храма Богини Иштар нашёл я тайное место пребывания Царицы Балкис, давно уже покинувшей трон и променявшей убор Царицы на покрывало старшей жрицы уединённого женского Святилища.
Оставив спутницу мою во внешнем дворе храма, я один вошёл в покой прекрасной Балкис.
Она сидела склонившись над грудой свитков старинного пергамента. Это была всё та же дивно, несказанно прекрасная женщина – только складки глубокого страдания и векового раздумия положили печать свою на высокое чело её.
При первом взгляде на меня глубокий крик сорвался с её прекрасных уст:
– Мудрый эллин!
И вот я, Фалес Аргивянин, узрел гордую Царицу Савскую, Балкис прекрасную, дочь Арраима Четырежды Величайшего – лежащей во прахе у ног моих.
Я не поднял её, ибо вот – на устах моих была речь и послание не мои, а Страдальца Божественного.
Только высказав всё, я разрешил Балкис встать, и увидел лицо её обновлённым потоками сладостных слез и оживлённым Любовью Божественной.
– У слабой Балкис нет слов для выражения благодарности тебе, посол Божественный, – сказала она. – : Да и нуждаешься ли ты в ней? Но где таинственная спутница твоя, которую я должна беречь, по словам Величайшего из Величайших?
И вот когда я ввёл в покой Балкис Софию Священную, – Царица взметнулась при виде открытого лица её и в ужасе несказанном протянула вперёд руки.
– Арра! Арра! – глухо проговорила она и вновь поверглась во прах перед прибывшей.
И в первый раз я услышал голос Софии Божественной. И был этот голос как соединение биллионов других голосов, восставших из глубин Космоса, и подобен он был плачу систрумов всех храмов Богини-Матери, и звучнее хоров ангельских:
– Не Арра я, сестра моя, Балкис прекрасная, но мать Арр всей Вселенной, ибо все Арры от века рождены в несотворённом сердце моём, – сказала она, и рука её ласково легла на чёрные косы Балкис. – Встань, сестра моя, Балкис премудрая, встань и прими меня под таинственный кров твой до тех пор, пока голос Господа и Отца моего не призовет меня в мир. А ты, эллин, трижды благословенный, – обратилась София Божественная ко мне, – прими и от меня благословение и на новый путь, и на окончание человеческого пути твоего…
И я, Фалес Аргивянин, простёршись у ног Новой Загадки Космоса [126 - …Новой Загадки Космоса… – Отрывочно и недосказанно-таинственно описанная история Арры-Марии-Софии – сопутствовавшей Христу и получившей от него завет «встать на служение» ему в неком грядущем времени – иногда сопоставляется с некоторыми чертами жизни и деятельности Матери Агни-Йоги, Е.И.Рерих. Так, ее присутствие рядом с Христом в одном из прошлых воплощений неоднократно утверждается в книге «Надземное»: «Урусвати имеет записи о некоторых днях Великого Путника (Христос – прим. ред.). Она сохранила в памяти Облик Его…» (§ 146). «Урусвати помнит Великого Путника…» (§ 149). Свою духовную деятельность она определенно рассматривала в русле служения делу Христа и Будды, чьи облики синтезировала в образе «Единого Аватара, оявленного с каждой Манвантарой». Первая книга серии Агни-Йоги «Листы Сада Мории (Зов)» провозглашает: «Молись Христу, умей найти радость обращения к Творцу» (27.05.21), «Ученики должны счастье узнать в любви Христа» (04.06.21), «Дух Христа веет через пустыни жизни. / Подобно роднику стремится через твердыни скал. / Сверкает мириадами Млечного Пути и возносится в стебле каждого цветка» (03.09.21), "Светлому Храму ступени строим, / Скалы Христу приносим. / Утверди престол, Владыко, Свой в саду нашем. /[…]
Не уйди, явленный Владыко!
Не покинь Ты нашего сада! Звездами путь твой украшен.
Я найду по ним след Твой,
За Тобою пойду, мой Владыко!", вышел из храма и продолжал путь свой к Первозданной Царице Персти Земной.
Шесть дней шёл я, Фалес Аргивянин, подземными ходами и руслами рек недр земных, бестрепетно переходил земные пропасти и полз узкими коридорами и трещинами первозданных глыб гранита. И путь мне освещал возжжённый мною Маяк Вечности над челом моим, а проводником была Великая Мудрость Фиванского Святилища.
Наконец я дошёл до пласта пород рубиновых и там, в покое, выдолбленном из целого гигантского изумруда, нашел её, дивную Царицу Змей, так верно служившую Мудрости моей в день первого посещения моего Царицы Балкис. И выпрямилась дивная Змея на конце хвоста своего, и приблизила рубиновые очи свои ко мне: мириады лет мучительного ожидания светились во взоре её.
И смело поднял я, Фалес Аргивянин, руку свою, и властно призвав Имя новое Бога Единого, – повелел данною мне частицей Силы Его восстать из пучин небытия Сущности Великой – Первозданному Царю Персти Земной, прародителю рода человеческого, дивному созданию Мудрости Строителей [127 - Строители. – Возможно, речь идет о божественных предках человечества, в индуизме называемых питрисами. В «Теософском словаре» Е.П.Блаватская сообщает: «Обычно полагают, что этот индусский термин обозначает духов наших предков, развоплощенных людей, отсюда довод некоторых спиритуалистов, что факиры (и йоги) и другие восточные чудотворцы суть медиумы. Это ошибочно более чем с одной стороны. Питри не являются предками ныне живущих людей, но предками человеческого рода или адамических рас; духами человеческих рас, которые на великой лестнице нисходящей эволюции предшествовали нашим человеческим расам и которые физически, так же как и духовно, были намного выше наших современных пигмеев. В „Манава Дхарма Шастре“ они названы Лунными Предками».].
И послушный властному призыву моему, восстал Он, Адам Первородный, во всей дивной и непередаваемой красе своей, восстал кроткий и любящий, восстал во всем неведении ангельском райского бытия своего.
И коснулся я, Фалес Аргивянин, лба Царицы Змей и сказал:
– Волею Господа нашего Иисуса Христа, пришедшего во плоти спасти грешных всего мира от дня Создания, – повелеваю тебе, Лилит [128 - Лилит – по одной из версий предания, сотворенная Богом из глины первая жена Адама, вскоре покинувшая мужа из-за его отказа считать ее равной себе (после чего Бог сделал Адаму жену из его ребра). Согласно основополагающему каббалистическому трактату «Зогар», Лилит стала женой ангела смерти и владыки преисподней Самаэля, матерью демонов. Благодаря интересу к каббале в эпоху Возрождения предание о Лилит как первой жене Адама широко распространилось в европейской литературе.] Премудрая, покинуть образ Мудрости ползающей и принять вновь первозданный образ свой и присоединиться к супругу своему!
Точно тысяча громов рассыпалась по пещере рубиновой – и спала кожа змеиная, и передо мною, Фалесом Аргивянином, предстала во всей непередаваемой красоте и мощи Аилит Первозданная, светлая и радостная, ибо вот – получила она то, чего не имела от создания своего – частицу Любви Божественной. И распахнул к ней Адам Первозданный объятия свои, и слились они воедино, и в волнах гармонии астральных [129 - Астральный (лат., букв, звездный) – в оккультизме относится к первой сфере над земным уровнем материальности.] исчезли в глубинах Мира Схем и Предначертаний Космических [130 - Мир Схем и Предначертаний Космических. – В европейском оккультизме астральный мир является сферой тонкоэнергетических структур, играющих роль матриц для земных форм и того или иного течения событий.].
И вознёс тогда я, Фалес Аргивянин, мольбу благодарственную ко Господу Христу Иисусу и силою Мудрости своей перенёсся в теле из недр земных в пустыню Аравийскую, где начинался новый путь мой.
Благословение кроткого плотника Галилейского – Бога Всевышнего призываю на тебя, друг мой Эмпедокл!

Аминь.

Фалес Аргивянин

[Николай]

Прислали неожиданно жене по Воцапу, дама с йоги.

«“Христос Воскрес” — поют во храме; Но грустно мне…
Душа молчит: Мир полон кровью и слезами,
И этот гимн пред алтарями Так оскорбительно звучит.
Когда б Он был меж вас и видел, Чего достиг ваш славный век:
Как брата брат возненавидел, Как опозорен человек,
И, если б здесь в блестящем храме, “Христос Воскрес” Он услыхал,
Какими б горькими слезами Перед толпой Он зарыдал!
Пусть на земле не будет, братья, Ни властелинов, ни рабов,
Умолкнут стоны и проклятья, И стук мечей, и звон оков,
- О лишь тогда, как гимн свободы,
Пусть загремит: “Христос Воскрес”
И нам ответят все народы: “Христос воистину Воскрес!”»

Дмитрий Мережковский
1887