причины - (24.02.22) - следствия. история. будущее.

[Николай]

Немного проясняется и суть разрушения, видимого нами, переформатирования США.

"Проект-2025": его влияние на Америку и глобальную политику
Pax Americana был несовершенен, но он задавал глобальные правила, а не игнорировал их.

Настоящая статья подготовлена на основе исследования, сделанного авторами по заказу крупного европейского аналитического центра.
"Проект-2025" – это амбициозный план республиканцев-консерваторов, разработанный под эгидой Heritage Foundation в 2022 году, направленный на полную перестройку всех сторон политики США, предусматривающий усиление роли американского национализма и односторонними действиями на глобальной арене. Этот проект объединил свыше 100 организаций и на почти 1000 страницах они расписывают практически все аспекты и векторы изменений американской внутренней и внешней политики.

Еще в 1981 Фонд опубликовал "Мандат на лидерство: принципы ограничения правительства, расширения свободы и укрепления Америки". Этот документ оказал значительное влияние на политическую повестку дня администрации президента Рональда Рейгана, признанного одним из самых успешных президентов в истории США. С того времени подобные рекомендации будущим президентам-республиканцам, разрабатывались каждые 4 года, включая 2016 и 2020 годы. C учетом первого срока Трампа (2017-21), когда его хаотичный стиль управления выявил потребность в четком плане, части республиканской элиты понадобился такой документ, развивающий "Проект-2020". Документ предлагает замену госслужащих лоялистами (Schedule F), дерегуляцию, консолидацию общества под знаменами христианского национализма и сокращение многосторонних обязательств, таких как лидирующая роль США в НАТО. К 2024 году он стал идеологической и кадровой основой кампании Трампа, вызвав горячие споры в республиканской партии и за ее пределами: сторонники видят в нем спасение от "глобализма", критики – угрозу демократии.

Спойлер

Отцы-основатели: философская несовместимость
Томас Джефферсон писал о необходимости мудрого и бережливого правительства, ограниченного в своей власти. Авраам Линкольн, даже в момент кризиса, расширял власть в виде исключения, используя принцип подотчётности и временности. Джеймс Мэдисон создавал систему разделения властей как защиту от человеческой природы власти. "Проект-2025" не продолжает их линию – он её обнуляет, и предлагает не баланс, а вертикаль. Он не усиливает республику – он делает её формальностью, оболочкой без содержания. Это не ответ на вызовы времени, а юридическая отмена самого основания американской политической философии.

Сходства с автократиями
США – не первая страна, где административная реформа становится механизмом демонтажа демократии. В Венгрии Орбана – это медленный демонтаж институтов, контроль над судами, подчинение СМИ. В России Путина – вертикаль власти возникла из лозунгов о "власти закона", но стала механизмом тотального контроля. В Турции Эрдогана – президентская реформа отменила парламентскую систему и подчинила себе конституцию. "Проект-2025" имеет тот же алгоритм, только под американским флагом, на языке управления, с пошаговым сценарием захвата ключевых звеньев государственной машины.

Теневая конституция
"Проект-2025" функционирует как теневая конституция, являясь подробным сценарием демонтажа республиканской формы правления. Heritage Foundation, некогда интеллектуальный оплот консервативной мысли времён Рейгана, превратился в оперативный штаб политической экспансии. Этот документ – не аналитика, а алгоритм: кого назначить, кого уволить, как обойти законы, как выстроить вертикаль. Его авторы имитируют законность, но суть – персоналистский захват государства, оформленный как бюрократическая процедура. Это не политический манифест, а инструкция по демонтажу системы сдержек и противовесов, в которой правовая риторика подчиняется цели одномоментного захвата власти.

Пришли и создатели, и другие лоялисты
В 2025 году "Проект-2025" начал воплощаться. На высокие должности в администрацию и министерства пришли многие соавторы этого документа. Увольнения госслужащих и ограничения на аборты усилили поляризацию в обществе, вызвав протесты в городах. Тарифы (10% для ЕС, 145% для Китая) уже спровоцировали инфляцию (3%) и ответные меры ЕС ($330 млрд.), ударив по американским семьям (+$1300 затрат в год). Прогноз Йельской бюджетной лаборатории корректируется в сторону повышения – теперь годовой тарифный налог для семей составляет 4700 долларов США. Внешняя политика, ориентированная на односторонность, будет ослаблять НАТО: давление на союзников с требованием сократить помощь Украине и резко повысить расходы на оборону (прямо в согласии с рекомендациями на стр. 207) подогрело страхи Европы перед Россией. Прагматичный подход к России – требования об ослаблении нефтяных санкций, дальнейших уступок по Украине – усиливает опасения, что США не защитят союзников, особенно страны Балтии.

Полемика и сопротивление
Проект вызвал масштабную волну критики – и не от улицы, а изнутри самой системы:
– New York Times: "Операционный план по демонтажу демократии".
– The Atlantic: "Архитектура автократии, уже начерченная".
– Brookings Institution: "Schedule F – механизм управляемой лояльности".
– Пол Розенцвейг, республиканец и бывший юрист DHS: "Это не возврат к конституционализму, это его демонтаж". Даже те, кто десятилетиями работал внутри республиканской традиции, предупреждают: Проект-2025 – это не консервативная реакция, а радикальный слом правовой культуры.

Pax Americana: системный демонтаж
Америка не вела себя как империя, захватывающая колонии, а выступала как архитектор институтов, и такова была суть Pax Americana, оформленного после Второй мировой войны. Он основывался не на военной силе, а на архитектуре: институты, правила, баланс, ответственность. США создали систему: NATO, Bretton Woods, МВФ, ООН, USAID – не как сеть влияния, а как структуру стабильности. Эта система была поддержана двумя партиями. От Эйзенхауэра до Буша и от Кеннеди до Обамы Pax Americana был основой внешней миссии США. Роберт Кеохейн писал, что даже в международной анархии порядок возможен, если гегемон поддерживает его через правила, разделяемые всеми. Збигнев Бжезинский подчёркивал: "Без Америки, действующей как стабилизирующая сила, глобальный хаос станет нормой". Это была мягкая сила, оформленная как система – не над миром, а вместе с ним.

Pax Americana был несовершенен, но он задавал глобальные правила, а не игнорировал их. "Проект-2025" разрушает это основание, не предлагает модернизацию, а он предлагает уход. Вместо лидерства – изоляционизм под вывеской "величия", с нарративами, которым позавидовал бы и Путин, вместо стратегической настройки – стратегическая капитуляция. Он переводит Соединённые Штаты из роли архитектора в роль игрока, из роли стабилизатора – в роль наблюдателя, из великой державы – в государство, которое отказывается от собственной глобальной функции. Можно ли быть сильным, сбежав в кусты, как пытается это сделать США, оправдывая это экономическими смыслами, но продолжая желать доминирования доллара? Этот вопрос – приговор всей логике "Проект-2025".

Трампопутинизм?
К 2030 году "Проект-2025" может превратить США в националистическое государство с чертами авторитаризма. Schedule F подрывает демократические институты, а христианский национализм отталкивает меньшинства, угрожая расколом. Экономический рост (₂%) углубляет неравенство, тарифы ведут к рецессии. Разрыв с НАТО к 2027 году, подстегиваемый требованиями "разделения бремени" (стр. 205), может дать России шанс: ее готовность к жертвам, закаленная историей, контрастирует с пацифизмом Европы, зависимой от "защитного зонтика" США. Россия, несмотря на значительное ослабление (огромные потери в живой силе и технике в Украине, и более 21 тысячи различных санкций, согласно Castellum.AI), сохраняет ядерный и киберпотенциал, угрожая странам Балтии, Финляндии, Польше, да и всей Европе. Китай, пользуясь ослаблением ООН, усилит свое глобальное влияние, формируя реальный многополярный мир.

Рассвет Европы
Европа, традиционно опасающаяся воевать с Россией, сталкивается с дилеммой: ее богатство (~$20 трлн. ВВП) и технологии не компенсируют психологическую неготовность к войне на континенте. "Проект-2025", требуя от Европы самостоятельности, игнорирует ее внутренние разногласия и зависимость от американской военной логистики. Без участия США НАТО распадется, позволяя России, чей дух борьбы подпитывается национализмом Путина, эксплуатировать европейскую слабость. США, в свою очередь, могут утратить лидерство, если продолжат заявленную политику изоляционизма, отталкивая союзников, таких как Европа и Канада, и тем самым усиливая Китай, заинтересованный в стратегическом партнерстве с ЕС.

Post-Americana: кто займёт пустоту
Когда США выходят из Pax Americana, пустоты не возникает. На её место сразу входят другие силы:
– Китай со своей моделью цифрового контроля и экономического подчинения,
– Россия с реваншистской милитаристской стратегией,
– Иран, Турция, и региональные игроки, каждый из которых с радостью займёт роль, от которой отказалась Америка.
"Проект-2025" не делает Америку сильнее. Он делает её невидимой, отсутствующей, де-факто капитулировавшей и не создаёт новую архитектуру, а он разрушает существующую, не предложив, собственно, ничего взамен. Это не реставрация величия, а отказ от самой его идеи.

Есть ли перспектива?
Для смягчения множественных рисков действий, предложенных "Проектом-2025", США должны ограничить Schedule F, сохранив институциональную целостность, и пересмотреть тарифы (5% к 2027), чтобы избежать торговых войн. Необходимо реальное укрепление НАТО – увеличение войск в Европе (150 тыс. к 2026) и резкий рост затрат на киберзащиту (не менее $10 млрд.) – что абсолютно необходимо для сдерживания России. Переговоры по контролю вооружений с Россией могут снизить напряженность, а альянсы с Индией и Японией – сбалансировать и сдерживать китайское влияние. "Проект-2025" предлагает консервативные реформы, но требование односторонности угрожает стабильности. США должны сочетать внутренние преобразования с глобальным лидерством, чтобы сохранить порядок, в котором Европа сможет противостоять России, не боясь решимости ее правителя и граждан воевать и погибать за ложные цели общественного развития.

Когда бумага становится оружием
В истории любой империи наступает момент, когда бумага начинает убивать точнее, чем штык. "Проект-2025" – это не манифест, не эссе, не платформа, а инструкция, тщательно выверенная, как технологическая карта демонтажа политической системы. Он не советует, а приказывает, не заявляет, а назначает, не спорит, а составляет расписание. Мы имеем дело с революцией без риторики, с переворотом без оружия, с узурпацией в форме бюрократического планирования. Каждый параграф документа – не идея, а команда, не посыл в будущее, а операционный алгоритм, по которому Республика должна быть сведена к управляющему центру – позолоченному Овальному кабинету и его новоназначенному политическому классу технонационалистов.
"Проект-2025" превращает юридический язык в программный код подмены смыслов, а республика остаётся по форме – но исчезает по содержанию, поскольку свобода заменяется порядком, баланс – дисциплиной, ответственность – вертикалью. Это не политический акт, а если угодно, смена прошивки. И если Конституция была кодом свободы, то "Проект-2025" – это вирус, который этот код перезаписывает. Посмотрим, есть ли у американцев стойкость, необходимая для противостояния этой бумажной контрреволюции.»
Аарон Леа, Борух Таскин

[Николай]

Информация к пониманию происходящего в мире.

Технонационализм, как страсть к изменению времени и пространства
Команда Трампа ставит на возрождение Америки (great again) – в том числе с помощью искусственного интеллекта и других передовых технологий. Насколько ставка реальна? а если реальна – чем она выгодна американской администрации и чем опасна американцам и прочему человечеству?

«Где мудрость, которую мы потеряли в знаниях? Где знания, которые мы потеряли в информации?»
Т. С. Элиот

Майкл Крациос, директор Управления научно-технической политики Белого дома (OSTP), выступая 14 апреля на конференции Института безграничных возможностей (EFI) в Остине с программной речью, дал развернутый ответ на письмо президента Дональда Трампа от 26 марта 2025 года, практически скопированное у Рузвельта, о необходимости технологического рывка и достижения превосходства США в сфере инноваций и технологий. Хитом стало заявление Крациоса:
«Наши технологии позволяют манипулировать временем и пространством, они уничтожают расстояние, стимулируют рост и повышают производительность труда», –
но именно оно обозначило, как именно администрация Трампа видит перспективы быстрого технонационалистического возрождения Америки.

Спойлер

Теперь и в Белом доме
Назначение Крациоса, работавшего в первой администрации Трампа и в Пентагоне в 2020–2021 годах, на пост директора OSTP свидетельствует об актуализации технологической части политики Трампа «Америка прежде всего», требующей срочных геополитических шагов. Крациос считает инновации и оружием превосходства, и посылом в будущее, он апеллирует к успешному опыту 1960–1970 годов, когда США смогли опередить СССР в космической гонке (и в человеческом, и в нечеловеческом космосе), выполнив и лунную программу, и программу шаттлов. Проект создания суперкомпьютеров с искусственным интеллектом Stargate («Звездные врата») стоимостью 500 млрд долларов закрепляет элементы стратегии: вдобавок к дерегулированию (например, отмене введенных президентом Джо Байденом ограничений на разработку искусственного интеллекта) — введение жесткого экспортного контроля для противодействия неконтролируемому технологическому росту Китая. Крациос (бывший топ-менеджер Thiel Capital) видит возрастающую роль Кремниевой долины в укреплении национальной безопасности, солидаризируясь с выводами Карпа и Замиска (оба — топы Palantir Питеря Тиля), сделанными в их недавно опубликованной книге «Технологическая республика».
Тем не менее, риторика о технологиях, которые «манипулируют временем и пространством» заменяет реальность мифотворчеством, столь характерным для сторонников Трампа. Она базируется на быстром развитии ИИ, но рискует обесцениться в проектах типа WARP-двигателя DARPA. Это и усиливает общественный резонанс, и обнажает проблему: могут ли техноолигархи примирить инновации с этическим императивом?

Реальность технологической мощи США
Громкие заявления Крациоса фиксируют лидирующие позиции США в инновациях — с некоторым преувеличением для публичного эффекта, что вообще характерно для администрации Трампа: там все говорят мотивационным языком агента риэлторской фирмы, превозносящего преимущества объекта недвижимости. Stargate и лидеры частного сектора — Palantir, OpenAI и xAI — будут управлять логистикой и оборонными проектами с помощью ИИ, «сокращая расстояния» посредством глобальной связи. Тем не менее, тарифы на импорт чипов грозят вытеснить из офшоров такие компании, как NVIDIA, подрывая бизнес, который сегодня обеспечивает американское технологическое превосходство. Технология 5G и облачные платформы (например, AWS) обеспечивают масштабируемость экономики, в то время как биотехнологии — геномные платформы мРНК и развитие сельского хозяйства на основе ИИ — выполняют задачу Хрущева (Трампа) «посевам расти быстрее». Квантовые вычисления, в которых лидируют Microsoft, IBM и Google, обещают быстрые прорывы, хотя их коммерциализация остается под вопросом.
Но вот манипулирование пространством-временем — явная фантастика, требующая гигантских энергетических затрат, пока не доступных человечеству, считает американский астрофизик Ави Леб. И Крациос, скорее всего, в громком заявлении имеет в виду инфраструктурный рычаг, а не реально существующие технологии.

Развертывание программы и глобальные последствия
Заявленная Трампом программа уже преобразует Америку. Использование ИИ в алгоритмической торговле, производстве автомобилей и чипов увеличивает производительность труда и режет рабочие места, что, впрочем, слабо коррелирует с его предвыборными обещаниями о переподготовке рабочей силы и увеличении занятости. Усиление защиты 5G и квантовое шифрование обеспечивают безопасную инфраструктуру, но нерегулируемый ИИ рискует привести к возникновению государства-полицейского — как в Китае.
В культурном плане научно-фантастические образы и цитаты, усиленные соцсетями, способствуют увлечению молодежи футуристическими технологиями, одновременно порождая опасения государственной слежки, а значит требуют стратегии, уравновешивающей создание технологических чудес с ответственностью за последствия их применения.
В мировом масштабе технополитика Трампа разрушает альянсы и расширяет разногласия. Ответные тарифы Китая и его рывок в производстве чипов ускоряют разъединение (decoupling) глобальной технологической экосистемы, в то время как Европа выступает против политики США по big data. Глобальный юг, исключенный из инфраструктуры 5G и ИИ, сталкивается с углубляющимся цифровым разрывом, и это называется техноимпериализм. Юго-Восточная Азия хеджируется китайскими облачными альтернативами от монополии Stargate, что снижает влияние США в этом регионе. Гонка ИИ и квантовых технологий стимулирует инновации, но может привезти к их чрезмерной милитаризации, перегружая дипломатию там, где нужно сохранять отношения и цивилизационные мосты.

Противоречия в этике инноваций
Дерегулирование и приоритет скорости изменений перед контролем за технологиями, заявленные Трампом и Крациосом, представляют серьезную этическую проблему.
Прямо по Фуко: биополитика ИИ — нечто большее, чем просто технологии слежки, это скорее проект перенастройки всей социальной жизни на алгоритмические модели, где каждый шаг предсказуем, каждое отклонение зафиксировано, и каждое несоответствие подлежит коррекции. Идеальный гражданин эпохи Stargate — не тот, кто свободен, а тот, кто прозрачен и легко управляем, а значит, техноолигархи создают не пространство свободы, а пространство управляемости, где время и место перестают принадлежать индивиду и становятся системной функцией интересов власти. Неконтролируемый ИИ может привести к предвзятости в рекомендациях и расширению технологий контроля, что, конечно, нравится Тилю, но не нравится прочим.
Введенные Трампом тарифы раздувают затраты на Stargate, что ставит под угрозу декларируемые визионерами Кремниевой долины цели – достижение большей эффективности. Stargate даже в его патриотическом изводе не защищает от риска, что завтра американское общество будет сегрегировано по данным, поведению, биометрии — в автоматическом режиме, без вопросов о морали или ценности личности.
Зигмунт Бауман в книге «Современность и Холокост» описал парадокс: рациональность, технологичность и бюрократия, призванные создавать упорядоченный и гуманный мир, в действительности оказались главными инструментами разрушения гуманности, и «Холокост стал возможен именно потому, что мир был рациональным, а не вопреки этому». В свете заявлений Крациоса звучит пугающе современно, не так ли? Построение инфраструктуры «манипулирования временем и пространством» на базе ИИ не гарантирует прогресса ради человечества, а превращается в машину отбора: тот, кто соответствует критериям эффективности, выживает; тот, кто не соответствует, становится статистической ошибкой. Бауман подчеркивал, что современное зло редко выглядит варварским, и чаще оно принимает облик аккуратно отлаженного процесса, «работы системы».
Это же подтверждает Юваль Харари, прогнозирующий появление «бесполезного класса» людей, которые окажутся не нужны в мире, где алгоритмы будут готовить решения, а роботы заменят людей в большинстве профессий.
С философской точки зрения, видение Крациоса и техноолигархов поднимает экзистенциальные вопросы: разрушает ли внедрение ИИ человеческое мышление? Гомогенизирует ли глобальная связанность культурные процессы, стирая локальные идентичности?
Сама логика технонационализма неизбежно отвлекает ресурсы от глобальных проблем – таких, как изменение климата, и отдает приоритет достижениям технологического превосходства над солидарностью и связанностью мира. В отличие от старых добрых программ «Манхэттэн» и «Аполлон», на которые администрация Трампа хочет опереться, приватизированный трампистами «золотой век инноваций» не имеет видения и понимания, обеспечившие технологические триумфы Америки в прошлом.

Так прогресс или все же опасность?
Если инновации становятся оружием в руках техноолигархов, то остальные граждане деградируют в обслуживающие придатки цифровых систем, а ИИ, обещающий свободу, превращается в аппарат стратификации, где право на принятие решений останется только у технологических жрецов.
«В будущем самой важной экономической ценностью станет способность интегрироваться в информационные потоки, а кто не сможет — исчезнут за горизонтом видимости власти. А значит, делегируя свои задачи ИИ, человек теряет самое главное — автономию, способность понимать, выбирать, ошибаться», –
считает Харари. Именно это и происходит в проекте американского технопревосходства: алгоритмическая гонка за эффективность идёт не для людей, а вместо них.
Жан Бодрийяр в «Симулякрах и симуляции» писал:
«Знак побеждает реальность, симулякр становится важнее истины», –
и предупреждал: когда общество заменяет истину симулякрами, оно становится заложником управления через образы, и наступает настоящая катастрофа, когда люди уже не способны отличить реальность от её модели. Именно это мы видим в проекте Stargate: технологические мечты используются для легитимации реальных практик контроля, милитаризации данных, дерегулирования этических норм применения технологий.
Не меньшая опасность — использование американских разработок Владимиром Путиным, Ким Чен Ыном, и прочими аятоллами. Проект Stargate, сети 5G и квантовые технологии могут быть украдены или подвергнуты реверсивному инжинирингу авторитарными режимами, что усилит их способности к производству глобальных угроз и собственному выживанию. ИИ будет использован для совершенствования их цифровых ГУЛагов, 5G обеспечит лучший контроль над инакомыслием в реальном времени, а квантовые компьютеры помогут взломать постквантовую криптографию, способствуя масштабированию гибридных войн.
Без надежных международных гарантий инновационная гонка США рискует вооружить деспотов, спровоцировать глобальный холокост слежки, принуждения, хаоса и замену «золотого века инноваций» механизмом злоупотреблений властью. Трампоинноваторам одной только страсти для изменения структуры реальности недостаточно, хотя им хотелось бы эту реальность совсем отменить, лучше бы вместе с теорией относительности.
Поэтому мы считаем, что синтез мифа и технологий, предложенный Крациосом, конечно, – мощный посыл, но сильно ненадежный, а для прихода «золотого века» Америка должна сдерживать технонационализм, например, с помощью расширения доступности и с помощью глобализации, но гарантировать, что инновации будут служить всему человечеству, а не только высокомерным бролигархам и раздутым амбициями американских политиков эпохи Трампа.»

Аарон Леа
специалист в юридических аспектах кибербезопасности

[djay]

ну и про соглашение по редкоземельным минералам Украина-США.

Пустышка. Игра на публику двух клоунов и двух предателей под сгущению сделкой радостного тумана, от которого так заистерила наша местная крыса Шапокляк.

Самокритикой занялся? Или срочно поступила новая методичка?

[Николай]

Информация к размышлению, но Крысе Шапокляк можно не читать, смайликами не размышляют.

Алгоритмическая анархия, как путь в архаику: техноолигархи Америки и трампопутинский управляемый хаос

В американском журнале Foreign Affairs вышла статья историка Майкла Киммэджа, директора Кеннановского института, «Мир, которого хочет Трамп: могущество Америки в новую эпоху национализма», в ней Киммэдж проводит диагностику распада современного мирового порядка, обычно называемого ялтинско-потсдамской системой.

Эта система была установлена по итогам Второй мировой войны и основывалась на исключительном доминировании США в сдерживании коммунистических режимов по всему миру и поддержании мира в послевоенной Европе. Америке это удалось с двумя исключениями — югославские войны и войны, которые ведет Россия в Украине и вела в Грузии.

Киммэдж абсолютно правильно определяет траекторию подъема националистических лидеров на фоне эрозии либеральной демократии. Он полагает, что современный мировой порядок состоит в отказе от глобализма и переходу к новой эпохе национализма, характеризующейся сильными харизматичными авторитарными лидерами, которые ставят национальные интересы (как эти лидеры их понимают) на первое место. Авторитарные лидеры разрушают, основанную на правилах, глобальную систему, 80 лет назад созданную их же странами.

В начале XXI века сформировался тренд, представленный Владимиром Путиным, председателем КНР Си Цзиньпином, президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, премьер-министром Индии Нарендрой Моди и президентом США Дональдом Трампом (перечислены в хронологическом порядке): он показывает вхождение государств в авторитаризм. Автократы находят идеалы исключительно в прошлом —  в истории своих стран: правый антикоммунизм в Америке и Европе в 1940-1980-х годах; эпоха «жандарма Европы» в России в XIX столетии; доминирование Турции на Ближнем Востоке времен Османской империи; патриотизм и преданность идеала Си — Юэ Фэя и его чжурчженей; антиколониализм и нетерпимость индийской правой военизированной организации «Раштрия сваямсевак сангх», в которой с детства состоял Моди.
Эти лидеры постоянно подчеркивают уникальную цивилизационную идентичность своих народов — и навязывают ее, как минимум, географическим соседям. Согласно Киммэджу, будущее международного порядка зависит от того, как эти ревизионистские лидеры используют власть для управления сложной структурой национальных интересов, а также конфликтами, которых сегодня в мире насчитывается около пятидесяти.
Путин изобрел новый способ управления мировыми национальными интересами — посредством создания военных конфликтов и постоянных атак на существующие международные и национальные институты. За Путиным следуют Эрдоган, мечтающий воссоздать Османскую империю, как минимум, через присоединение части Сирии, и Си, поставивший себе первой, но точно не последней, целью захват Тайваня. 
К подобным же действиям может перейти и Трамп, угрожающий сопредельным странам присоединением (Канада), покупкой (Гренландия, Панама), или прямым военным вмешательством (Мексика). По меньшей мере, Путин и Трамп инициировали процесс дестабилизации ООН, а все вместе автократы, представляющие крупнейшие и наиболее сильные в военном отношении страны мира, пытаются показать бесполезность международных институтов безопасности и сотрудничества, а также в целом глобалистского проекта. 

Спойлер

Киммэдж прогнозирует движение к более фрагментированному миру, в котором традиционные альянсы ослабеют, а США будут играть роль региональной державы. Нам же кажется, что Киммэдж упускает из виду важный элемент — роль, поддержавших Трампа, техноолигархов в ускорении того, что их идеолог Кертис Ярвин назвал бы «цивилизационным крахом», и в прокладывании пути для новой модели мира, называемой «лоскутным» (или мозаичным) управлением.

Техноолигархи (или бролигархи), обладающие огромной властью через управление, созданными ими, цифровыми активами и безгранично верящие в высшую ценность технологического прорыва, не просто реагируют на геополитические тенденции; они активно формируют их, подрывая «собор» (такой «град на холме») в форме привычных институтов демократии и обеспечивая состояние управляемого хаоса, что (возможно, непреднамеренно) совпадает с долгосрочными целями Путина и Трампа.
Скорее всего, техноолигархами эти престарелые политики, люди с ментальностью не будущего, а прошлого, воспринимаются своеобразными «аватарами», действующими в их интересах в переходный период к грядущему магическому мироустройству.
Мы дополним концепцию американского историка, чтобы достроить стремительно складывающийся международный пазл.

Как сложился глобальный альянс автократов, правых популистов и технократов
Согласно Киммэджу, Трамп, Путин, Си, Моди и Эрдоган стремятся разрушить устаревшую ялтинско-потсдамскую систему. Ярвин, напротив, утверждает, что эта система изначально была несовершенной и сейчас представляет собой распадающийся демократический порядок — распадающийся по причине неэффективности, несмотря ни на какие прогрессивные институты, все эти университеты, некоммерческие организации и СМИ с их набором ценностей и убеждений, составляющих основу либеральной демократии.

Техноолигархи, захваченные либертарианской и неокейнсианской идеями и этикой «двигайся быстро и ломай все на твоем пути» (move fast and break things), не просто стремятся разрушить целые отрасли — они демонтируют саму инфраструктуру госуправления, подрывая доверие к институтам и разрушая моральные авторитеты.

Это проявляется и в их поддержке альтернативных СМИ, скептицизме по отношению к государственному регулированию и продвижении децентрализованных технологий вроде блокчейна. В этом они странным образом (а возможно, не случайно) смыкаются с американскими неореакционерами (NRx), европейскими правыми популистами и современными автократами. Для них всех вместе это не просто демонтаж мира либеральной демократии, но переход к цифровому тоталитаризму, как форме фрагментарного политического мышления.
Страсть техноолигархов к демонтажу и разрушению не случайна и имеет отражение в самом методе создания новых бизнесов и даже в особенном техноязыке, на котором общаются стартаперы и инвесторы. Для техноолигархов свойственно мозаичное мышление, которое субкультурой Кремниевой долины конфигурируется сначала в финансовый успех, а потом уже и в политическое влияние. В их кислотных мозгах давно зреет потребность в своей специфической идеологии, которую сегодня формируют Рассел Рено, упоминавшийся уже Кертис Ярвин и персонаж, скрывающийся под ником N. S. Lyons.

И что же? Их мысли — материальны. И вот уже Питер Тиль, еще в 2016 году поддержавший Трампа (а он сильно увлечен идеями Ярвина и имеет вкус к политической идеологии), привел к власти Джей Ди Вэнса; а Илон Маск, интеллектуальный продукт Тиля, ставший на сторону Трампа только в 2024 году — подумать только — привел к власти самого Трампа!

Неконтролируемое накопление богатства и власти в руках немногих, разрушение традиционных социальных связей и рост подозрительности управляемого big data государства в отношении собственных граждан (помним, что стратегия национальной безопасности России определяет подданных, как главный источник угроз) конфигурируются в тотальную слежку за людьми, что уже происходит в Китае, безусловном лидере в управлении массами, через пункты социального капитала.

Значит, согласно Ярвину, формы правления, основанные на либеральной демократии, находятся на траектории упадка. Приобретенная Питером Тилем компания Palantir получила инвестиции от ЦРУ и помогла спецслужбам США и других стран отслеживать преступную деятельность и идентифицировать людей с помощью программного обеспечения для распознавания лиц, и все эти достижения технологий носят красивое название предикативной аналитики. В какой-то момент даже появились предположения, что программное обеспечение, разработанное Palantir использовалось программой Prism Агентства национальной безопасности США, хотя Palantir это и отрицает.
Сам Тиль, вслед за Рене Жираром полагает, что «судьбой постмодернистского мира будет либо безграничное насилие безудержного мимесиса, либо мир в Царстве Божьем». Не удивительно, что такие люди готовы весь мир подчинить своим технологиям, чтобы перестроить его по своим лекалам. А Китай и Россия — вероятно, их ориентир? или сбывшаяся мечта?

Идея глобального демократического мира представляется Ярвину, а за ним и техноолигархам, неэффективной и морально несостоятельной формой правления. Они полагают, что необходим демонтаж глобального порядка и локальной американской модели госуправления с целью создания независимых мини-государств, которые Ярвин называет «мозаикой», или «лоскутным одеялом», что очень похоже на вожделенную для техноолигархов корпоративизацию социальной жизни. Для них суверен находится вне этой новой морали, потому традиционное демократическое государство с его сложнейшими процедурами формирования и учета мнений большинства (а в идеале — всех и каждого) должно быть упразднено.
В этом — суть технократического элитизма и, если прогресс сдерживается существующими институтами, то техноолигархи предлагают от них просто отказаться — в том числе и от демократических механизмов, что и приведет к созданию лоскутных авторитарных техногосударств (хорошие примеры –  Seasteading Тиля или марсианские колонии Маска).

Мы считаем, что распространение идеологии, которой следуют техноолигархи, лишь способствует распространению дезинформации и дальнейшей атомизации граждан (где в безусловных лидерах Путин и Си, а Трамп их догоняет). В этом антиутопическом описании происходящего важно «уничтожение фактов», как сказал бы Тимоти Снайдер, а значит и уничтожение действительности, все еще воспринимаемой нами, как реальность.

Суть этоса Кремниевой долины — что новые технологии разрабатываются в равной степени и для спасения мира, и для собственного обогащения. Но современные конструкторы «наследия» из Кремниевой долины, изначально стремящиеся через децентрализацию и дерегуляцию освободить предпринимательский дух Америки от любого вмешательства государства, что, по их мнению, должно обеспечить квантовый скачок в развитии человечества, на деле соучаствуют в создании новой модели тоталитаризма. Употребляя этот термин, мы исходим из его современной дефиниции, предложенной Дмитрием Шушариным во втором издании его книги »Русский тоталитаризм»: «Тоталитаризм — это атавистическая перверсия демократии».

Определение восходит к размышлениям Хосе Ортеги-и-Гассета в его «Восстании масс», где на примере русской и итальянской модели тоталитаризма (книга вышла в 1930 году, то есть до появления модели германской) был сделан вывод, что приходящие к власти массы архаизируют социум даже не до средневекового, а до варварского состояния. И первой их жертвой становится государство, основанное на либеральных и демократических ценностях.Принадлежность к массе не определяется социальным статусом — это самоидентификация человека, стремящегося быть «как все».

Цифровой тоталитаризм предоставляет прекрасные возможности для разъединения всех социальных связей вне виртуального мира и создания сетевой массы, где нет ни имен, ни лиц — только ники и аватарки. Но судьба виртуальной массы незавидна. Новая экономика с широким применением искусственного интеллекта не предполагает увеличения занятости, а скорее закрепляет разделение социума на «творцов-стартаперов» и всех остальных «потерявшихся граждан», которым можно выплачивать минимальное госпособие, например, в виде ББД (безусловного базового дохода), что прямо ведет к архаизации и становлению госуправления тоталитарного типа.
Неудивительно, что идеологи Кремниевой долины рассматривают, выпавшие из их версии прогресса, ширнармассы, как биодизель для миниавтобусов, что было гениально урезано Владимиром Сорокиным в паровоз, работающий на человеческом мясе в повести, символично названной «Наследие».

Децентрализованные системы, как путь к тоталитаризму
Для демонстрации реальных намерений техноолигархов весьма показательно развитие рынка криптовалют. Изначально заявленные, как альтернатива традиционным финансам и забронзовевшему банковскому комплаенсу, криптовалюты де-факто стали убежищем для всякого рода незаконной и нерегулируемой деятельности, они подрывают способность государств эффективно регулировать экономику и обеспечивать верховенство закона.
И у техноолиграхов преимуществом пользуются проекты, связанные с анонимностью, приватностью и цифровым суверенитетом. По сути, речь опять идет о разделении общества: богатые техноаристократы получат доступ к анонимным финансовым системам, а большинство людей останется в лоскутных национальных экономиках, обременённых государственным контролем.
Характерной особенностью развития рынка криптовалют стало создание нового класса инвесторов, главной целью которых стала благотворительность. Это прекрасно описано в книге Майкла Льюиса «Переход в бесконечность», рассказывающей о Сэме Бэнкмане-Фриде, создателе криптобиржи FTX. В среде децентрализованных финансов техноолигархи становятся агентами изменений, ускоряя крах старого порядка и прокладывая путь для нового мозаичного управления, где децентрализована также и власть, суверенитет фрагментирован, а традиционные представления о морали устарели. Принадлежащие техноолигархам соцсети уже используются для продвижения этих нарративов и подрыва традиционной экономической модели, основанной на либеральной демократии. Именно техноолигархи поддерживают процветание децентрализации внутри существующей традиционной системы с ее регуляторными функциями, от которых они стремятся освободиться.

Еще раз повторим, что конкуренция и регуляторика — это именно то, что мешает техноолигархам. Например, Питер Тиль считает, что здоровая конкуренция сильно переоценена, она препятствует развитию корпораций, а успешный бизнес должен не бороться в конкурентной среде, а стремиться к монопольному положению. Правда же, это близко путинским госкомпаниям в лице Ковальчуков, Чемезова, Сечина?
Вот лозунг цифрового тоталитаризма: победители получают все — проигравшие остаются в положении зависимых. В либерально-демократическом мире конкуренция должна быть естественным ограничителем власти корпораций, но Тиль и другие техноолигархи поддерживают ее демонтаж — таков же и вектор усилий Путина. С той разницей, что Путин, конечно, не создает новых технологий, опирается на архаичные методы дезинформации и гибридной войны для создания хаоса во всем мире, и в США прежде всего. И никакой Трамп ему не друг, а просто поПутчик — чтобы вместе уничтожить ненавистную Путину Америку, но в этом он не властен над собой, ведь так его учили в КГБ.
Успех Путина объясняется тем, что с помощью пропаганды военного типа он смог перемешать иерархию иудео-христианских ценностей, как минимум, влиятельной части россиян (которые были к этому готовы, мечтая об управляемой демократии и русском Пиночете), о чем мы уже писали. Путин копипастит: именно это в свое время удалось и Гитлеру, с известным итогом для немецкого народа.

Но здесь мы могли бы, вслед за Тимоти Снайдером, сделать неожиданный вывод. Мир «управляемого хаоса» выгоден только определенному типу лидера: решительному, безжалостному и не связанному традиционной моралью. Что может быть лучше для техномавериков, которые стремятся подменить собой мейнстрим, чем доказательно развенчать ничтожество истеблишмента? И не этим ли занимается вся команда Трампа-Маска?
«Управление хаосом», по нашему мнению — осмысленная концепция, продвигаемая техноолигархами, и именно они служат катализаторами, созданной ими, политической бури. А такие эффективные гуру хаоса, как Путин и его поклонник Трамп, временно служат в роли прокси-разрушителей, возможно и не осознавая того, но выполняя за техноолигархов необходимую «грязную работу» в виде горячих и гибридных войн и постоянных неспровоцированных ядерных угроз.

Какого Трампа хочет мир?
Именно хаотизация, так близкая техноолигархам, лежит в основе идеологии трампизма. Хаотизация дестабилизирует существующие структуры власти, подрывает доверие к институтам и создает атмосферу страха и неопределенности, делает людей восприимчивыми к появлению авторитарных лидеров и радикальным решениям, закольцовывая и обосновывая фюрерские замашки нового-старого президента США.
Трамп делает это проверенными сталинско-путинскими методами (на этом, вероятно, основано его психопатическое восхищение «хозяином Кремля») — селекция и преследование качественных СМИ, создание внутренних врагов, конструирование своей собственной истории, собственной реальности и моделирование собственного будущего.

Чтобы противостоять этому антиутопическому, трампопутинскому будущему, мы должны детально разобраться в идеологии технологического утопизма и постоянно ее разоблачать, для начала — признать огромную опасность ее внедрения в современные институты государства, прежде всего, в США и других либеральных демократиях.
Нам следует защитить демократические институты, подтвердить важность истины и разума, закрепленных в традиционной форме демократического государственного управления. Альтернативой этому станет скоростной спуск по «черной» трассе — в алгоритмическую анархию, то есть в новый мир, где техноолигархи с их концепцией «умных и успешных» элит, управляют миром без учета общественного мнения и где остатки привычной цивилизации будут разбросаны по фрагментированному ландшафту конкурирующих центров власти.
Не защитим — так придется еще долго разбираться, что это за «Трамп, которого хочет мир», и с неохотой приветствовать надвигающиеся темные времена тоталитаризма. Впрочем, авторы боятся, что для абсолютного большинства населения Земли такая форма правления будет предпочтительной и даже комфортной.»
Аарон Леа
специалист в юридических аспектах кибербезопасности

Борух Таскин
независимый финансовый аналитик

[Николай]

Продолжение аналитики от двух еврейских братьев по человеческому общежитию о природе титанических сдвигов в США. Было бы интересней при их погружении в теософию, хотя и Тора успешно направляет до определённого предела.

Автодидакты и упадок технологической республики
На пьедестал возводится сделка, успех измеряется богатством, а управление государством воспринимается как разновидность игры.

"Публичное пространство, когда оно работает, представляет собой пространство, где рациональные и критические дискуссии могут бросить вызов искажениям власти и денег".
Юрген Хабермас

Недообразованцы
В начале, объявленного Трампом, "золотого века технологического возрождения Америки" возник парадокс: те самые самоучки (по-английски – autodidacts), которые построили цифровую империю США – Питер Тиль, Илон Маск, Марк Цукерберг, возможно, что и неосознанно, готовят ее упадок. Эти титаны-недообразованцы, часто представляемые в СМИ творцами будущего, воплощают своеобразное американское презрение к формальному образованию, отдавая предпочтение слому привычных норм вместо продуманных действий. Их врастание в политику, параллельное росту влияния антидемократических нарративов неореакционных (NRx) мыслителей, таких как Кертис Ярвин, Н.С. Лайонс, Ник Лэнд и Рассел Рено, сформировало альянс правых и технонационалистов, который теперь угрожает самим основам технореспублики, формально укрепляя ее. Попытаемся разобраться – где главные угрозы.

Спойлер

Американские техноэлиты: кто они?
Термин "самоучка" отлично отражает суть американской технологической элиты – самообразованной, интуитивной и не связанной институциональными ограничениями. В отличие от европейских элит, получивших классическое образование в Оксбридже или École Normale Supérieure, этим деятелям часто не хватает гуманитарных знаний и понимания истории, этики, социологии или политической теории.
Питер Тиль, имеющий степень в Стэнфорде, и Алекс Карп, докторант Университета Франкфурта, являются исключением, тогда как Маск, выпускник Пенна, отказавшийся от программы докторантуры Стэнфорда, и Цукерберг, бросивший Гарвард, олицетворяют архетип Силиконовой долины. Лидеры NRx точно этому соответствуют: Куртис Ярвин, бросивший учебу в области компьютерных наук, создает антидемократические теории из выборочных исторических штудий; НС Лайонс – аватар и, вероятно, самоучка, критикует культурный упадок; Рассел Рено, доктор философии Йельского университета, направляет теологическую строгость в традиционалистскую полемику. Эта автодидактика, когда-то полезная, теперь обнаруживает свои ограничения.
Технологическая республика – послевоенный синтез инноваций, демократии и научных исследований в Америке – опиралась на образованную элиту, которая уравновешивала технические навыки с гражданской ответственностью. Ванневар Буш, архитектор Национального научного фонда, воплощал этот идеал, сочетая инженерное образование с приверженностью общественному благосостоянию. Но где они сегодня?

Европейская политическая культура – от права к балансу властей
Начнем от печки. Власть должна быть следствием законного регулирования интересов общества, а не выражением воли сильного – эта основа европейской политической традиции. Она родилась не случайно и прошла долгий путь от римской идеи права, как универсальной нормы, – через греческие эксперименты с демократией – к институциональным рамкам поздней Европы.
Кодификация права в Древнем Риме, прежде всего в форме "Законов XII таблиц" и затем в Corpus Iuris Civilis Юстиниана, заложила представление о том, что справедливость не принадлежит сильному, а вытекает из универсального порядка, доступного всем гражданам. Спустя столетия эта идея легла в основание европейского правового порядка, особенно в романских странах. Французский мыслитель Шарль Луи де Монтескьё в своём труде "О духе законов" систематизировал критически важное для политической культуры открытие: чтобы власть не стала абсолютистской, её необходимо разделить на ветви – законодательную, исполнительную и судебную. Разделение властей было не просто организационным принципом: оно стало философским фундаментом европейских режимов, стремящихся избегать произвола.
Концепция правового государства (Rechtsstaat), сформированная в германской традиции XIX века, добавила ещё один этаж надстройки: власть должна действовать в рамках норм, заранее установленных не самой властью, а независимыми институтами. Это усилило презумпцию подчинения самого государства принципу законности, что позже легло в основу европейской модели управления.
Исторически именно Европа стала пространством, где возникла культура баланса власти, при которой ни король, ни парламент, ни суды не обладали абсолютной силой, и этот баланс не только обуздывал амбиции сильных, но и создавал условия для появления общественного пространства обсуждения и ответственности.
В противоположность этому идеалу, современная Америка под властью новых технократических элит всё больше склоняется к разрушению институциональных ограничений в пользу индивидуального произвола сильнейших. То есть, если в Европе институты возникали для ограничения власти сильных, то в США сегодня институты демонтируются в угоду капризам сильных.

Деградация образования: от универсальности к фабрике нормализации
Кризис современных элит тесно связан с кризисом образования. Величайшие умы человечества от Леонардо да Винчи до Исаака Ньютона не были узкопрофильными специалистами. Они воплощали идеал homo universalis: людей, совмещающих художественные, технические и гуманитарные способности. Леонардо одновременно создавал скульптуры, проектировал механизмы, изучал анатомию и исследовал законы перспективы, воплощая принцип, что истинное знание рождается на пересечении различных дисциплин.
В 18-19 веках мыслители, к примеру Вильгельм фон Гумбольдт, выдвинул концепцию университетского образования, как пространства свободного развития разносторонней мысли, а не обучения прикладным навыкам. Он подчеркивал, что целью университета должно быть формирование человека, способного к критике и творчеству, а не просто подготовка служащих для бюрократических машин.
Однако, начиная с XX века, эта модель начала разрушаться. Жиль Делёз и Мишель Фуко обнаружили, что современная школа превратилась в фабрику нормализации: образование стандартизирует, дисциплинирует и конвейерно воспроизводит типовых граждан и вместо того, чтобы стимулировать интеллектуальную гибкость, подавляет её во имя производственной эффективности. Даже Европа, породившая идеалы многопрофильности, частично стала жертвой этой тенденции. Но, если европейские элиты сохранили связи с гуманитарным знанием и философией управления, то американские техноэлиты приняли этот процесс в наиболее упрощённой форме, отказавшись от самого представления о широте образования.
Не случайно символом нового культа невежества (halfwits, как отметил А. Немец) стала инициатива Трампа по ликвидации Министерства образования США вместо реформирования образования под задачу формирования ответственных граждан. Его решено просто устранить, формально передав штатам, – как якобы ненужный институт, мешающий самовыражению сильных.
Это решение символизирует радикальный разрыв с представлением об образовании, как о фундаменте демократической республики, и уничтожает институт подготовки элит.
Эрозия элит началась с эрозии образования, хотя без многопрофильного формирования ума лидерство становится слепым порывом, а не осознанным управлением.

Этическая мотивация управления государством: Вебер и "веселье Трампа"
Управление бизнесом и управление государством требуют принципиально разных типов мотивации. Бизнес ориентирован на максимализацию прибыли для ограниченного круга акционеров. Государство же должно балансировать интересы множества групп, включая самых уязвимых граждан, и обеспечивать долгосрочную устойчивость общества. Макс Вебер, один из основоположников современной социологии, в знаменитой лекции "Политика, как призвание и профессия" (1919) ясно развёл две линии ответственности:
– Этика убеждений – поступать согласно внутренним моральным принципам, не заботясь о последствиях.
– Этика ответственности – учитывать реальное воздействие своих действий на общество, даже если это требует компромиссов.
Для политика, по Веберу, этика ответственности является необходимым условием зрелости. Управлять государством – значит брать на себя бремя последствий, а не следовать личным желаниям или эмоциям.

На этом фоне особенно абсурдно звучит признание Дональда Трампа в скандальном интервью The Atlantic: "Я управляю Соединёнными Штатами. Я управляю миром. И это очень весело". Президент Байден такого себе не позволял... Такое восприятие власти, – как игры, как развлечения, как эгоистического проекта – принципиально противоречит веберовскому пониманию политики, как служения (прямо по Торе) и внутренней дисциплины. Когда власть превращается в арену для потакания личным капризам, государство перестаёт быть гарантом интересов общества и становится, утратившей своё предназначение, игрушкой в руках миллионеров, ergo, перестаёт быть государством в веберовском смысле.

Формирование идентичности через чаты
Сегодняшние "бролигархи" отдают приоритет разрушению, а не управлению. Их интеллектуальная поверхностность, замаскированная богатством и харизмой, способствует формированию модели управления, более близкой к технофеодализму NRx, чем к американской демократической традиции, как видно из опубликованных Беном Смитом в Semafor частных групповых чатов Signal и WhatsApp. Эти чаты, как и "Chatham House", являются знаковым свидетельством политической перестройки Америки.
Чаты, созданные венчурным капиталистом Марком Андриссеном, объединяют технологических магнатов, недоучек NRx и консервативных деятелей в одном флаконе. Здесь либертарианство Тиля, антибюрократическое рвение Маска и прагматичный разворот Цукерберга к сапогу Трампа сходятся с риторикой Ярвина и культурными эскападами НС Лайонса. Чаты, защищенные исчезающими сообщениями (ну чем не демонстрация полной безответственности за свои слова?), избегают прозрачности публичной сферы, способствуя тому, что Смит называет "групповым мышлением", где "писатели склоняются к миллиардерам". Дебаты – Лонсдейл против Шринивасана о Китае, кубинский спарринг с Шапиро о культуре – отдают предпочтение мемам, а не содержанию, отражая предпочтение самоучек провокации, а не строгости.
Последствия могут быть серьезными: технологическая республика процветала на открытом рынке и институциональном доверии, но презрение самоучек к "Собору" академических кругов, ответственных СМИ и ответственной бюрократии – подрывает и то, и другое. Расходы Маска на кампанию Трампа 2024 года в размере 277 миллионов долларов и роль в Департаменте эффективности правительства (DOGE) до мая 2025 года продвигали вдохновленную NRx политику, такую, как массовые бюрократические чистки, перекликающуюся с RAGE Ярвина ("Всех госчиновников в отставку"). Финансирование Тилем платформы цифрового феодализма Ярвина Urbit и кампании Дж. Д. Вэнса по выборам в Сенат США усиливает антидемократические идеи, в то время как покупка Цукербергом дома в округе Колумбия за 23 миллиона долларов сигнализирует о стратегическом принятии техноэлитами власти в ущерб принципа независимости этого когда-то столпа Силиконовой долины. Эти действия, оттачиваемые в чатах, отдают приоритет централизованному контролю над плюралистическими дебатами, подрывая изначально бунтарское и демократическое ядро технореспублики.

Экономика их накажет?
Экономические последствия подчеркивают ограничения власти этих самоучек. Тарифы Трампа от 2 апреля 2025 года, поддержанные участниками чатов, привели к потере их богатства в размере 208 миллиардов долларов, при этом Маск потерял 143 миллиарда, а Цукерберг – 28,1 миллиарда. Падение акций Palantir на 20% отражает вовлеченность Карпа в создание этого хаоса, несмотря на его философскую подготовку.
Неспособность самоучек предвидеть такие последствия раскрывает их историческую слепоту – европейские элиты, пропитанные меркантилистской историей, могли предвидеть риски, а эти даже не понимают, о чем идет разговор. Общественная реакция – хакнутые пешеходные переходы в Калифорнии, акции типа "Все ненавидят Илона", высмеивающие Маска в X, сигнализируют о растущем недоверии к этим малообразованным управдомам. Заковыристые трактаты Ярвина, распространенные в чатах, соблазняют техноэлиту видениями "генерального директора-монарха", не связанного демократическими обузами. Эссе НС Лайонса об упадке управленческого потенциала перекликаются с критикой бюрократии Маска, в то время как "сильные боги" Рено апеллируют к христианскому консерватизму Тиля.
Тем не менее, их идеям не хватает систематической строгости европейских мыслителей, таких как Макс Вебер или Ханна Арендт, чьи работы основывают управление на исторических нюансах. Принятие самоучками спекулятивного радикализма NRx, не отягощенное формальным обучением, подпитывает политику, которая дестабилизирует, а не реформирует, как это видно по судебным искам Трампа в СМИ и рыночным ралли, вызванным введением тарифов.
Случай Карпа особенно показателен. Его франкфуртское образование, пропитанное коммуникативной рациональностью, могло бы противостоять антидемократическому дрейфу других участников чатов. Вместо этого инструменты слежки, возглавляемого им, Palantir, используемые Пентагоном и ICE, вполне соответствуют иерархическому видению NRx, предавая идеалы его учителя Хабермаса. Поворот Карпа от гуманитария к "бролигарху" иллюстрирует, что даже образованные люди поддаются американскому предубеждению к действию вместо размышления, усиливая критику недообразованцев, – о том, что этим элитам не хватает глубины европейских коллег.
Государство им поможет
В Торе (и Ветхом Завете) есть притча о золотом тельце и в ней заключена глубокая аллегория. Пока Моисей поднимался на гору Синай за знанием, за первыми законами, которые должны были структурировать общество и стать основой справедливого управления, народ внизу, нетерпеливый и стремящийся к немедленной награде, создал себе золотого тельца – символ доступного богатства и мгновенного удовлетворения. Там, где требовались ожидание, усилие и принятие ответственности за знания, люди выбрали упрощение, поклонение тому, что можно увидеть и потрогать.
Современная Америка повторяет эту древнюю ошибку. Вместо стремления к знанию, управлению через ответственность и долг, на пьедестал возводится сделка, успех измеряется богатством, а управление государством воспринимается, как разновидность игры. Чаты миллиардеров, празднующие сделки вместо дискуссий о будущем общества, стали новым алтарём золотого тельца.
Но, как и тогда у подножия Синая, отступление от знания в пользу идолов неизбежно приводит к процессу разрушения, который уже стучится в дверь. Упадок технологической республики не неизбежен, но для ее спасения требуется возвращение к управлению образованных и ответственных элит.
Европейские элиты, сочетающие технические знания с гуманистическим пониманием, предлагают неплохую модель. Американские самоучки, напротив, обладают властью без ответственности, а их чаты – это микрокосм интеллектуальной гордыни. Чтобы восстановить республику, они должны принять смирение обучения – формального или иного, – признавая, что инновации без этики – это рецепт скорого краха.
Групповые чаты, как отмечает в журналистском расследовании Смит, исчезают по мере того, как X впитывает их когда-то завиральные идеи, но их наследие сохраняется в Америке Трампа. Триумф самоучек – опора Тиля в округе Колумбия, доминирование платформы Маска знаменует собой пиррову победу. Их богатство и влияние, не сдерживаемые интеллектуальным балластом классического образования, породили, растасканную по карманам, технореспублику, где технологии давно служат только власти, а не прогрессу. Только примирив свой разрушительный гений с пониманием прошлого, элита Америки сможет предотвратить крах технологической республики, которую она построила, отказываясь от самих республиканских принципов.

Справочно: европейские лидеры с выдающимся академическим статусом
Традиция интеллектуальной подготовки проявляется не только во Франции и Германии. В Италии Марио Драги, доктор экономики Массачусетского технологического института (MIT) и бывший глава Европейского центрального банка, олицетворяет технократическую элиту высшего уровня, а президент Серджо Маттарелла был профессором права в Университете Палермо, сочетая юридическую строгость с политической ответственностью.
В Греции премьер-министр Кириакос Мицотакис получил образование в Гарварде и Стэнфорде, соединяя социальные науки, политику и бизнес-управление, а бывший президент Прокопис Павлопулос, профессор конституционного права, стоял у истоков развития современного правового поля страны.
В Польше президент Анджей Дуда, доктор права и профессор Ягеллонского университета, соединяет традицию юридической точности с практикой политического лидерства в период экономического расцвета Польши.
Эти фигуры – не просто политики, а представители той старой европейской школы, где путь к власти пролегал через годы учёбы, преподавания, научной работы и понимания ответственности перед обществом.
Показательно, что несмотря на кризис, европейские университеты продолжают оставаться магнитом для восходящих элит других регионов. Лидеры развивающихся стран – от Ближнего Востока до Юго-Восточной Азии – стремятся отправлять своих детей на обучение в Оксфорд, Кембридж, Сорбонну или Цюрихский политехнический институт. Это отражает негласное признание: несмотря на все недостатки, именно европейская традиция гуманитарного и системного образования остаётся одним из последних надёжных источников формирования подлинных элит, способных не только управлять технологиями, но и понимать долг перед обществом и историей. Даже те, кто мечтают о технологическом превосходстве, всё ещё ищут свою интеллектуальную закалку там, где право, культура и долг сформировали идею зрелой власти.
Аарон Леа, Борух Таскин

ЗЫ. В умах теософов, начиная ещё с ПТС, и, особенно, у fyyf [Анна К. княжеского "отродья"], существует ложная догма, порождённой красными комиссарами для оправдания закабаления Родины, истребления её элиты и миллионов простых граждан, о безнадёжной отсталости царской России.
Потому предлагаю кусочек правды о реальном состоянии системы образования в царской России.

Образование в Российской империи. История успеха?

► Показать

«Насколько успешно развивалось образование в Российской империи? В этом видео мы поговорим о развитии образовательной системы Российской империи в период правления последнего императора – Николая II. За время советской власти был создан резко негативный образ Российской империи, в соответствии с которым население было сплошь неграмотным, образование оставалось недоступным простым людям, а власть не предпринимала особых усилий для его распространения. Насколько эти утверждения соответствуют действительности и каких успехов удалось добиться самим большевикам? Основываясь на большом статистическом материале, мы ответим на эти сложные вопросы.

Как было организовано образование в Российской империи? Какие уровни образования существовали? Кто учился в имперских гимназиях и университетах? Сколько детей обучалось в гимназиях и университетах? Отставала ли Россия от ведущих держав – Англии, Франции и Германии? Каков был уровень грамотности накануне Революции 1917 года? Какую политику большевики проводили после прихода к власти?»

В ролике сказано о развитии образования и школах в той, убитой коммунистами, России. Поинтересовался в инете и привожу данные о кол-ве школ в современной РФ-ии.

По данным на сентябрь 2021 года, в России работало 39,9 тысячи школ. Большая часть из них — 98% — государственные и муниципальные учреждения. Остальные — частные. Чуть больше половины всех школ расположена в сельской местности.

ЗЫЫ. Дополнение. В Рашке свои скрепы, так любимые Медведковой, Анной К., Ром и прочими фашистами-теософами.

РОССИЯ.КРЕМЛЬ.ЦАРЬ. 25 лет - постановку быстро раскрыли

► Показать

[rodnoy]

Кирило Данильченко ака Ронін. 5 травня 2025, 11:20
Морські дрони проти російської авіації: мінус два Су-30
Морські дрони Magura V7 ГУР знищили два російські винищувачі Су-30 за допомогою ракет повітря — повітря з інфрачервоним наведенням AIM-9.

---

Дозвуковими ракетами, які не були в серійному виконанні, на експериментальній платформі, ми потопили флагман ЧФ РФ. Той, який створили проривати ППО авіаносних груп США.

Цими ж ракетами, доопрацьованими для застосування як поверхня — поверхня, вразили Керченську переправу, нафтосховище в Новоросійську, цілі в Ростовській області, Севастополі тощо.

Ешелони С-300 і С-400, які не знають аналогів, не впоралися.

На тлі нестачі снарядів у ЄС і США (нагадаю, що нам передали близько трьох мільйонів 155 мм снарядів — це половина від запасів Вашингтона 1991 року) ми опанували як паліатив дрони: очі, скиди, а пізніше і FPV.

Оскільки в багатьох організмах налагодили ремонт БпЛА, друкують на принтерах запчастини до них, працюють з діаспорою, фондами, самі виготовляють бойові частини — рахунок знищеної техніки йде на тисячі й тисячі.

Логістика російської армії на останньому кілометрі здеградувала до ослів, мотоциклів і піших підносців.

ЧФ РФ вибили із Севастополя завдяки кустарній технології — паліативу з водного мотоцикла, супутникового каналу зв'язку та вибухового пристрою.

Список уражених цілей вражає. По суті, десантні можливості ЧФ РФ підірвані на півтора десятка років — наступне покоління десантних суден ще тільки будують.

Послідовно ворога вибили з острова Зміїного, вишок, звідки їхні РЛС і РЕБ мацали наше узбережжя, він зазнав втрат у Севастополі, а тепер його намагаються діставати в Новоросійську.

Надводні дрони вже можуть ставити міни, бити некерованими ракетами, працювати ретрансляторами і як ППО.

Десятки радарів у Криму випиляли, включаючи ті, що пов'язували в одну систему батареї ППО; на аеродромах після ударів українською «довгою рукою» багатогодинні пожежі.

Ми дістали пороховий завод, завод вибухівки, оптоволокна, арсенали, деякі НПЗ тричі випадали з техпроцесу — цілі від місць на північ від Мурманська до Єлабуги.

І ось минулого тижня ракетами AIM-9 з морського дрона знищили два Су-30 морської авіації РФ.

Сучасні літаки підійшли до безекіпажного корабля на дистанцію вогню гармати та кидка чавуну — як виявилося, у Повітряно-космічних сил РФ з космічного лише назва, а високоточність обмежується метанням КАБів.

І за це поплатилися — до двох гелікоптерів, збитих раніше, додали два реактивні борти.Окрім усіх цих епітетів про вперше в історії, є й практичні речі.

Тепер під час вильоту російські льотчики побоюватимуться ще дужче, працювати їм доведеться з іще віддаленішої дистанції, а залишати сектор вони муситимуть ще швидше.

Бо таких ракет, як AIM-9, у світі виробили величезну кількість (не постачатимуть США — купимо на вторинному ринку), а інфрачервона голова досі є найстрашнішим засобом наведення для літака.Це означає більше морських мін, гарних і різних.

Більше некерованих ракет по казармах.

Більше перешкод і більше запусків колишніх ракет повітря — повітря.

Крім того, рейд багаторазово окупився фінансово: Су-30 — іграшка недешева.

Росіяни дуже люблять розповідати, скільки Україна отримала від окупації, перераховуючи заводи й пароплави, технології та збудовані театри.
Ось тільки зараз ми бачимо, як воюють і винаходять українці.

Причому в найважчій ситуації — коли в нас менше бортів, вильотів на добу, танків, снарядів і людей, коли ми були, по суті, в морській блокаді.

Скільки МіГ-29 збила РФ за допомогою дронів?

Чи вийшло найбільшим у новітній історії стратегічним бомбардуванням вибити нам виробництво САУ, далеких дронів і крилатих ракет?
Що там блекаут, мости через Дніпро і тунелі на заході країни?

Тепер можна зрозуміти, що саме Україна давала імперії, якої якості людський капітал і чому сотні тисяч жертв і калік, щоб затягнути нас назад.

[dusik_ie]

ЧФ РФ вибили із Севастополя завдяки кустарній технології — паліативу з водного мотоцикла, супутникового каналу зв'язку та вибухового пристрою.

Хоть убей, но я не могу поверить в кулибиных и мичуриных на таком уровне организации. Вот придумать сбросы, ту же "Бабу-Ягу" - это можно кустарно и на коленке талантливыми умельцами. Я даже знаю, кто этот сброс придумал - один блоггер из Харькова, сам он инженер по радио-электронике.

Но чтобы вот такие сложные штуки - в то, что "кустарно" - не поверю. Это какие-то технологические разработки. может наших, может наших совместно с западными, а может только западными

[rodnoy]

Но чтобы вот такие сложные штуки - в то, что "кустарно" - не поверю. Это какие-то технологические разработки. может наших, может наших совместно с западными, а может только западными

"паліатив з водного мотоцикла" - єто необязательно "кустарно", в смысле в чьем-то "гараже" - єто вполне могло быть на каком-то профильном оборонном предприятии. Я думаю, что имелось в виду, что сделали из того, что имелось под рукой, по крайней мере, первые модели/действующие прототипы/итп.

Сравни ту же "бабу ягу" с сегодняшними моделями, например...

[Вэл]

photo_2025-05-06_06-09-11.jpg

это Magura V5 с двумя ракетами Р-73.

сушки сбили ракетами AIM-9, которые носит Magura V7.
предполагаю, что компоновки носителей идентичны.

[dusik_ie]

...
Сравни ту же "бабу ягу" с сегодняшними моделями, например...

Согласен. Только вот дилема: с одной стороны лучше бы все это держать в тайне или подпитывать "ужасы" у противника, потому как неопределенность пугает больше всего.
Но с другой стороны, нужно инвестиции привлекать, и уныние развеивать у склонного к нему населения (и не только Украины)